"Доклад В.Б. Степаницкого на Всероссийском совещании директоров заповедников и нацпарков"

                                                                                                                                                              г. Владивосток, 5-8 октября 2015 г.

Степаницкий В.Б., заместитель директора Департамента государственной политики и регулирования в сфере охраны окружающей среды.

На сегодняшний день в России около 13 тысяч особо охраняемых природных территорий различных категорий — это 11% площади страны.

Но наиболее ценные природные комплексы представлены именно системой государственных заповедников, национальных парков и федеральных заказников.

За 9 последних лет географическая сеть этих территорий значительно увеличилась: создано 3 новых заповедника, 12 национальных парков и 2 федеральных заказника, территории еще 7 расширены.

С 2009 года управление практическими всеми ключевыми федеральными охраняемыми территориями сосредоточено в ведении Минприроды России. Таким образом, в этом деле преодолена многоведомственность, к чему годами призывало природоохранное сообщество.

Служба охраны заповедников и парков не только сохранила, но и расширила свои значительные «полицейские» права, без которых невозможна результативная работа по борьбе с браконьерством. Для этого за последние три года дважды удалось добиться принятия значимых поправок в Кодекс об административных правонарушениях.

В заповедниках и парках развивалась практика формирования на постоянной основе патрульных оперативных групп, показавших высокую эффективность.

За последние годы идея развития познавательного туризма в заповедниках и парках России получила новую и юридическую, и концептуальную основу. Среди немалого числа наших учреждений, добившихся больших успехов в реализации этой идеи, отмечу национальные парки «Кенозерский», «Югыдва», «Таганай», «Русская Арктика», «Угра», «Паанаярви», «Куршская коса», «Смоленское Поозерье», «Орловское Полесье», «Плещеево озеро», «Заповедное Подлеморье», заповедники «Столбы», Кавказский, Хакасский, Байкальский, Кроноцкий, Полистовский, Воронежский, Мордовский, «Шульган-Таш», Жигулевский.

Начиная с 2012 года мы решали ряд вопросов правового регулирования в сфере заповедного дела, включая внесение важных изменений в законодательные акты, – и несмотря на системные трудности, эти вопросы удалось разрешить. Очередные, существенные и принципиальные поправки в законодательство об ООПТ подготовлены и одобрены на заседании Правительства в июне этого года и внесены в Государственную Думу. В частности, именно этот законопроект должен поставить крест на дальнейшем строительстве горнолыжной инфраструктуры во всех (за редким исключением) национальных парках – явлении, разрушительном для дикой природы, концептуально не совместимом с самой идеей национальных парков и отличающим в худшую сторону российскую систему нацпарков в сравнении с зарубежными аналогами.

Существенная тенденция последних лет – ощущается реальный интерес к нашей федеральной системе со стороны первых лиц государства. Начиная с 2010 года и Президент России, и Премьер-министр, и другие высшие должностные лица посетили ряд заповедников и национальных парков. Ничего подобного не было за все предыдущие десятилетия. Полагаю, что это чрезвычайно важно. Если бы в 1951 году Сталин лично ознакомился с Крымским или с Приокско-Террасным заповедниками, если бы в 1961 году Хрущев увидел Алтайский заповедник воочию, а не в злополучном документальном киносюжете, вся история отечественного заповедного дела могла бы пойти по-другому.

С момента передачи заповедников и нацпарков в Минприроды России общий объем финансирования вырос в три раза.

Техническая оснащенность заповедников и парков за последние годы резко усилилась за счет приобретения современных транспортных средств, средств связи.

Существенный прорыв был и в деле обновления нашего «заповедного» флота. В целом такого роста технической оснащенности заповедная система не видела, по крайней мере, за весь постсоветский период.

Качественно изменилось положение дел в такой важной сфере, как межевание границ заповедников и парков. На сегодняшний день на кадастровый учет поставлен 91% заповедников и нацпарков, завершаются соответствующие работы и в остальных. И хотя вокруг многих наших территорий продолжаются земельные споры и судебные процессы, ситуация сегодняшнего дня и десятилетней давности не соизмеримы.

Наконец, еще одна черта последних лет: заповедники и национальные парки инициируют и реализуют специальные масштабные и амбициозные проекты, зачастую немыслимые еще несколько лет назад.

Это — очистка территорий от бочкотары и металлолома (проводится нацпарком «Русская Арктика», Кроноцким заповедником, готовится на «Земле леопарда»). В заповеднике «Ненецкий» реализован проект по ликвидации старых геологоразведочных скважин, очистке и рекультивации прилегающих территорий в дельте Печоры.

Это – восстановление утраченных экосистем (обводнение торфяников в нацпарке «Мещера», восстановление широколиственных лесов в парке «Угра», лесовосстановление на месте погибших ельников в «Лосином острове»).

Это – успешные программы по сохранению редких видов. Такие, как программа по дальневосточному леопарду, в рамках которой и был создан национальный парк «Земля леопарда». Усиление охраны этого зверя уже сегодня имеет результат – численность популяции оценивается в 80 особей, она устойчива и имеет тенденцию к дальнейшему росту.

Или – эффективнейший проект по сохранению дзерена, реализуемый Даурским заповедником. В России эта антилопа была истреблена и уже практически не встречалась к 80-м годам, лишь отмечались периодические заходы. Тем не менее, благодаря — в первую очередь — работе Даурского заповедника, активной позиции его специалистов, за последние 20 лет численность дзеренов, оседло живущих в Забайкалье достигла 5000 особей, а на зимовку из Монголии ежегодно заходят еще до 50 тысяч.

И, разумеется, проекты по восстановлению вольных стад зубров в национальном парке «Орловское полесье» и заповеднике «Калужские засеки» (это – уже пример блистательного природоохранного успеха, это – успех века, сравнимый разве что с созданием популяции горных зубров в Кавказском заповеднике в предыдущие десятилетия),а ведь «зубриные» проекты также реализуются нацпарками «Угра» и «Мещера», заповедниками «Брянский лес», Тебердинским, Северо-Осетинским.

Это — программа реинтродукции переднеазиатского леопарда, осуществляемая на базе Сочинского парка, а в дальнейшем — и в Кавказском заповеднике. Сегодня в питомнике Сочинского парка уже 8 молодых котят, готовящихся к выпускам в природу (первый состоится в мае следующего года).

В «Брянском лесе» весьма успешным оказался и проект по восстановлению угасающей популяции бурого медведя, проведенный под руководством знаменитого российского териолога Валентина Сергеевича Пажетнова.

Керженский заповедник шаг за шагом продвигает проект по восстановлению популяции лесного северного оленя.

На базе Оренбургского заповедника в рамках уникального проекта по реинтродукции лошади Пржевальского уже в этом году ожидается завоз десяти лошадей из Франции.

В заповедниках Приамурья реализуется проект по сохранению дальневосточного белого аиста.

В Дарвинском заповеднике завершается создание вольерного комплекса, для содержания и реабилитации раненых и попавших в беду крупных пернатых хищников, таких как скопа и орлан-белохвост.

А в Тункинском нацпарке специалисты обнаружили редчайшее, считавшееся практически исчезнувшим краснокнижное растение – мегадению Бардунова, произвели ее высадку в дикую природу, а также создали питомник для размножения этого уникального эндемика Тункинской долины.

Этот перечень отнюдь не исчерпывающий.

За последние годы на ряде территорий реализованы просветительские проекты с формированием соответствующей инфраструктуры не просто современного, а международного уровня (музеи и «визит-центры», экотропы, гостевые дома – в нацпарках «Кенозерский», «Угра», «Смоленское Поозерье», заповедниках Кроноцком, Хакасском, Мордовском, «Брянский лес», «Командорский», Байкальском, Воронежском, Кавказском, «Столбы», Лапландском, Даурском, Сихотэ-Алинском, Полистовском, «Шульган-Таш», Астраханском, Центрально-Лесном и других).

Интенсивно развивалась практика обучающих семинаров и стажировок для работников заповедников и парков. Хочу отметить большой вклад в это дело, который внесли и Экоцентр «Заповедник» и национальный парк «Кенозерский». С 2013 года заповедник «Хакасский» проводит на своей территории тренинг для госинспекторов Алтае-Саянского региона.

Сегодня в России активно формируется волонтерское движение: все больше людей вовлекаются в практику безвозмездного труда на благо заповедников и парков. Только за последний год богатый волонтерский опыт продемонстрирован в заповедниках Байкальском, Кроноцком, Комсомольском, Печеро-Илычском, Алтайском, Волжско-Камском, Полистовском, «Столбы», Приокско-Террасном, нацпарках «Кенозерский», «Куршская коса», «Плещеево озеро», «Самарская Лука», «Смоленское Поозерье», «Таганай», «Угра», «Югыдва».

Активнейшим образом развивается процесс изучения и внедрения в заповедниках и парках России зарубежного опыта. Ежегодно немалое число наших работников пользуется возможностью ознакомиться с опытом стран-лидеров в сфере территориальной охраны природы. Так, неделю назад завершился обучающий семинар в США для руководителей и специалистов заповедников, сохраняющих степные экосистемы.

С каждым годом становится все более масштабным использование заповедниками и парками в своей работе сети Интернет, появилась и плеяда заповедных блогеров (блог Игоря Шпиленка, блог Алексея Безрукова, блог Артура Мурзаханова – все это яркие рупоры пропаганды и поддержки заповедного дела). В работе со СМИ многие наши учреждения ищут инновационные методы. Так, Тигирекский заповедник в этом году организовал пресс-тур для российских журналистов, фотографов, блогеров. А заповедник «Денежкин камень» недавно провел школу-семинар для журналистов областных СМИ, приверженных экологической тематике. Инициатива, достойная для внедрения в других заповедниках и парках!

В деле изучения и мониторинга биоразнообразия на наших территориях развивается использование фото- и видеорегистраторов, радиомечения, спутникового слежения и других современных технологий. На сегодняшний день уже 20 заповедников и парков используют в своей работе беспилотные летательные аппараты. В целом, за последние годы многие заповедники и парки сделали огромный прорыв в деле исследований и мониторинга популяций наземных хищников, копытных зверей и других объектов животного мира.

В частности, Дарвинский заповедник приступил к исследованиям с помощью GPS-передатчиков миграционных путей и мест зимовок скопы и орлана-белохвоста.

На новый уровень вышла программа мониторинга морских млекопитающих и колониальных птиц в заповеднике «Команорский».

Сотрудниками национального парка «Онежское Поморье» в рамках совместного проекта с коллегами из Нидерландов впервые в России прослежены миграционные пути полярных крачек — на 20 крачек были установлены полуторограммовые геолокаторы.

На «Острове Врангеля» возобновлены работы международного проекта по мониторингу белого гуся, шла и реализация совместного с Советом по морским млекопитающим проекта по мониторингу чукотско-аляскинской популяции белого медведя.

Силами заповедника «Центральносибирский» совместно со специалистами «Центрохотконтроля» выполнены авиаучет дикого северного оленя на севере Красноярского края, а также полномасштабный авиаучет копытных на территории заповедника и заказника «Елогуйский». Перечень таких примеров весьма насыщен.

Все последние годы продолжалось активное внедрение в практику работы заповедников и нацпарков современных энергосберегающих технологий и возобновляемых источников энергии.

Значительное развитие получило и проведение на федеральных ООПТ детских экологических лагерей и школьных экспедиций.

За последние годы ряд заповедников и парков (в их числе – «Кенозерский», «Алханай», «Онежское Поморье», Алтайский, Катунский, Волжско-Камский, Хакасский, «Столбы» и другие) продемонстрировали интереснейший опыт работы с местным населением, направленной на взаимовыгодное сотрудничество с местными жителями, создание условий для социально-экономического развития местных сообществ.

Произошло существенное и, в целом, успешное обновление кадров директорского корпуса заповедников и парков, включившее приток квалифицированных и энергичных молодых руководителей. Хотел бы подчеркнуть, что вопреки навязчиво распространяемому мифу, кадровая политика за последние годы – именно сильная, а не слабая сторона Минприроды России в сфере заповедного дела. Да, делались и кадровые ошибки – ничуть не больше, чем на протяжении предшествующих десятилетий – притом, что демонстрировалась и способность эти ошибки признавать и исправлять. Но проведенное за последние годы обновление директорского корпуса очень повлияло на деятельность наших учреждений. Достаточно посмотреть, насколько преобразились заповедники Кроноцкий, «Командорский», «Столбы», «Брянский лес», Воронежский, Мордовский, Оренбургский, Хакасский, Даурский, Дагестанский, как изменилась ситуация в Сихотэ-Алинском заповеднике, Приокско-Террасном, Хоперском, «Киваче», «Азасе», Астраханском, Юганском, заповедниках Таймыра, национальных парках «Куршская коса», «Мещера», какие яркие фигуры возглавили Саяно-Шушенский заповедник, «Заповедное Приамурье», «Таганай», «Русскую Арктику», «Онежское Поморье», этот перечень можно продолжить.

В последние годы все шире практикуется направление групп экспертов, включающее наиболее опытных руководителей наших учреждений, для проведения оценки и подготовки рекомендаций по оптимизации деятельности заповедников и нацпарков. С 2013 года при Министерстве заработал Экспертный совет по ООПТ из числа высококвалифицированных специалистов-практиков. Активно функционирует и созданная при нашем Департаменте Методическая группа по вопросу обустройства объектов экопросвещения и познавательного туризма.

Новый импульс в последние годы получило участие наших заповедников и парков в международном сотрудничестве. Об этом сегодня будет специальный пленарный доклад, вот лишь отдельные примеры.

Кенозерский национальный парк в 2014-2015 годах был участником пяти масштабных международных проектов, направленных на сохранение культурного наследия, развитие познавательного туризма и экологического просвещения, проводимых при поддержке Правительств Норвегии и Швеции, а также Европейского Союза. Сихотэ-Алинский заповедник в текущем году стал первым в России (и вторым в мире) резерватом, прошедшим международную сертификацию тигриных местообитаний. Только в сентябре этого года на базе наших заповедников проведены два серьезных международных форума – научная конференция «Журавли Палеарктики» на базе Даурского и Международный бобровый симпозиум в Воронежском.

Фактическим триумфом стало участие мощной российской делегации в работе Всемирного конгресса по охраняемым территориям в Сиднее в прошлом году. Как отметил Президент МСОП, на этом крупнейшем в данной сфере мировом форуме впервые был услышан голос России. Наблюдая как выставки и круглые столы, организованные нашей делегацией, вызывают неподдельный интерес у зарубежных коллег, собирают аншлаг среди участников конгресса, как руководители и специалисты наших заповедников и парков на хорошем английском делают высокопрофессиональные доклады и презентации, лично я год назад в Сиднее ощущал ярко выраженное чувство гордости за российскую заповедную систему, за те позитивные изменения, которые в ней происходят, и за людей, которые в ней работают, невзирая на все трудности и проблемы.

К сожалению, о реальных масштабах конструктивной деятельности наших заповедников и парков знает весьма узкий круг людей. Представляется целесообразным максимально обобщать и распространять информацию по этому вопросу, а начиная со следующего года ввести в практику подготовку и издание ежегодного национального доклада, посвященного функционированию федеральной системы особо охраняемых природных территорий. Следует озаботиться и о большей информированности самих работников заповедников и парков, их партнеров из научных и общественных организаций о том, что происходит в системе, какой наработан опыт. Считаю, что настало время создать в социальной сети Facebook новую, закрытую группу, где и руководители, и рядовые сотрудники заповедников и национальных парков, и другие заинтересованные лица могли бы системно обмениваться информацией, интересными новостями, также иметь возможность прямого оперативного общения с работниками Министерства – участниками группы.

Уважаемые коллеги! Территориальные споры, конфликты с хозяйствующими субъектами присущи системе заповедников и парков на протяжении всей ее истории, есть они и сейчас, не обойти их и в будущем. Они требуют профессионального подхода, настойчивости и принципиальности и со стороны уполномоченного федерального органа, и со стороны руководителей заповедников и парков. Это повседневная работа, она ведется часто без лишнего шума и пиара, и в большинстве случаев она приносит свои плоды. Как в августе этого года, когда Верховный суд, рассмотрев в апелляционном порядке жалобу Минприроды России, отменил решения региональных судов и тем самым вернул в состав территории Кабардино-Балкарского заповедника 29 тысяч гектаров. Но читая публикации в Интернете, письма, инициированные рядом «зеленых» организаций в адрес государственных органов, можно сделать вывод, что вся сеть заповедников и национальных парков, урезается территориально, что над ней нависли смертельные угрозы, что заповедники могут не дожить до своего столетия (дословно). Причем в качестве иллюстраций этого грядущего апокалипсиса смакуются все одни и те же несколько примеров (включая надуманные и гипертрофированные), при том, что заповедников и национальных парков у нас 150.

И за бесконечными истеричными компаниями в духе «Спасем заповедники», за апокалиптическими прогнозами исчезают из вида, не рассматриваются, замалчиваются и не обсуждаются проблемы, представляющие реальные (а не мнимые) угрозы для нашей заповедной системы, способные создать препятствия для ее устойчивого существования в будущем.

В первую очередь – речь о недостаточном уровне поддержки этой системы как со стороны широких слоев общества, так и государственных институтов (в отличие от большинства других цивилизованных государств). Здесь – корень зла, здесь – основа наших проблем! Без видимых сдвигов в этом направлении заповедники и парки и дальше будут бесконечно оборонять свои территории от посягательств, ощущать невысокую эффективность государственного управления, финансироваться по жестко остаточному принципу, мечтать о сколь либо достойных зарплатах. Ведь это отторжение в обществе с каждым годом становится ощутимее. Занимаясь вопросами заповедного дела последние 25 лет, скажу, что никогда еще не было такого противодействия в деле расширения федеральной сети ООПТ, как в последние годы. И не только со стороны хозяйствующих субъектов. Органы местного самоуправления, гражданские активисты, просто организованные местные жители зачастую выражают резкий протест, успешно торпедируя ход создания новых заповедников и парков, невзирая на наши заклинания об их природоохранной важности. Можно, конечно, сетовать, что такой у нас народ, а можно думать о том, как что-то поменять: и если не народ, то тогда позиционирование в его глазах заповедной системы.

Последние месяцы информационное поле сотрясает очередная компания, направленная на недопустимость принятия законопроекта, предусматривающего возможность изменения границ особо охраняемых территорий. Вот лишь одно лаконичное сообщение прессы:

«Экологи считают, что поправки принимаются в интересах компаний и частных лиц, желающих присвоить земли ООПТ».

Системная проблема нерушимости границ особо охраняемых территорий обсуждается не первый год. Необходимо понимать, что полная невозможность (ни при каких обстоятельствах) изменения границ заповедников и нацпарков заводит в правовой и идеологический тупик решение проблемных вопросов деятельности хозяйствующих субъектов, жизнедеятельности граждан, проживающих на охраняемых территориях.

Национальный парк «Тункинский» в Бурятии, созданный (в силу волюнтаризма и недомыслия проектантов) целиком в границах муниципального района площадью свыше миллиона гектар, что не может не вызывать противоречий между интересами парка и муниципального образования. Аналогичная история – заповедник «Командорский», созданный целиком в границах Алеутского района. Я с неописуемым интересом прочел в Интернете интервью «зеленого» активиста, заявившего, что Минприроды лукавит, и весь район в границы заповедника не входит. Но достаточно прочесть постановление Правительства о создании заповедника, чтобы понять, что входит. Несколько лет назад Министерство пыталось внести изменение в это нелепое решение 1993 года, в Аппарате Правительства было совещание с участием Минюста и вынесен вердикт: это – территория заповедника, все понимаем, но ничего сделать без поправок в закон невозможно. Именно поэтому был запущен законодательный процесс по преобразованию Командорского заповедника в нацпарк, он будет доведен до конца, ряд проблем это снимет. Но в границах этого парка все равно сохранится весь административный центр муниципального района.

Факт налицо: сегодня отсутствует легитимная возможность изменить границу национального парка или заповедника, даже если это делается ради устранения всем очевидной и отравляющей жизнь глупости, ранее совершенной. И когда людям сообщают, что эта глупость носит сакральный характер и потому неустранима – то это провоцирует конфликты и дискредитирует заповедное дело в глазах немалой части общества.

Постановка вопроса об изменении границ – путь к решению реально существующих, многолетних проблем. Можно насыщать эти предложения дополнительным конструктивом, предлагать регламентацию случаев, сроков и порядка использования такого механизма, создавать правовой барьер на пути злоупотребления им – но огульно отторгать эту возможность, не предлагая никаких альтернативных путей решения проблемы, – значит загонять ее в тупик, усугубляя и без того непростые отношения заповедников и парков с социумом.

А полный запрет промышленного рыболовства во внутренних водоемах всех национальных парков, без каких либо исключений, невзирая на то, что речь идет о вековых традициях природопользования местного населения, как в национальных парках «Онежское Поморье», Кенозерском, Водлозерском, Забайкальском. Эффект этого запрета в деле сохранения рыбных запасов не очевиден, а вот его роль в дискредитации национальных парков – несомненна.

Еще об одной проблеме, хорошо знакомой сидящим в зале руководителям наших учреждений. Семь лет назад президент страны произнес слова, получившие широкий резонанс: «Вообще надо, чтобы и наши правоохранительные органы, и органы власти перестали кошмарить бизнес». Сегодня создается впечатление, что силы и средства, высвободившиеся от кошмаривания бизнеса, задействованы для кошмаривания заповедников и парков. Известен пример, как четыре года назад во время пожара в заповеднике «Кедровая падь» на протяжении трех дней в заповедник поступило 32 запроса от различных структур с требованием немедленно письменно проинформировать о ходе работ по тушению пожара. Вал проверок всех мастей, обрушившийся на заповедники и парки в последнее время, беспрецедентен. И если кто-то думает, что это эффективная мера по поддержанию порядка на благо охраны природы, то он глубоко ошибается. Сегодня этот вал проверок – механизм дезорганизации работы наших учреждений, эффективный путь отбить желание к творческой работе и созиданию у руководителей заповедников и парков. Причем именно у тех, кто делает и способен делать что-то масштабное и новое. Хорошо, просто здорово, что сегодня на нашем совещании присутствует новый руководитель Росприроднадзора. Здорово, что присутствует, хорошо, что новый. Пользуясь случаем, замечу, что за последние годы практика проверок Росприроднадзором наших заповедников и парков становится притчей во языцах. Зачастую ей присущи формализм, предвзятость, недоброжелательность, старание найти повод, к чему прицепиться. При этом не припомню случая, чтобы Росприроднадзор вскрыл масштабные безобразия, в том числе на тех заповедных территориях, где такие имели и имеют место быть. Что сделал Росприроднадзор для обеспечения природоохранных требований на Ольхоне в Прибайкальском нацпарке, почему не бил в набат про беспредел на побережье Байкало-Ленского, почему не пытался остановить массовое браконьерство в Южно-Камчатском заказнике? Почему же вместо этого на проверках больше интересуются вопросами обращения с отходами и выбросами автотранспорта, словно проверяют ликеро-водочный завод, а не заповедники с парками? Ради чего выдают предписания директорам – незамедлительно взять и заключить договора с авиалесоохраной на проведение авиационного мониторинга пожарной опасности в лесах, прекрасно зная, что на протяжении всех последних лет Минфин отказывал Минприроды в выделении ассигнования на эти цели, и Министерство не имеет возможности выделять на это дополнительные средства своим учреждениям? Во имя чего Управление Росприроднадзора по Архангельской области требует от Пинежского заповедника разработать детальный план работы по декриминализации лесопользования с представлением ежемесячных отчетов на четыре электронных адреса и досылки почтой? Зачем у проверяемых заповедников запрашивают план производственного экологического контроля? Какие галочки проверяющие получают, ища повод для накладывания штрафа на учреждение как юрлицо, вытаскивая из него бюджетные деньги, которые нам даются весьма не просто? Замечу, что когда заповедники и парки находились в непосредственном ведении Росприроднадзора, руководство службы требовало не допускать случаев наложения штрафов на них как на юрлица. Казалось бы, что Росприроднадзор должен быть опорой и защитой заповедников и парков, что как-то не очень получается. Вот в 2009 году Минприроды утверждает положение о федеральном заказнике «Воронежский», находящимся в управлении одноименного заповедника. Этим положением запрещено строительство дачных поселков. Но пять лет спустя Управление Росприроднадзора по Воронежской области выдает положительное заключение государственной экологической экспертизы проекта строительства на территории заказника коттеджного поселка «Рамонские дачи», что, в свою очередь, спровоцировало острый конфликт между руководством Воронежского заповедника и бизнес-структурами. Представляется, что линия Росприроднадзора и ряда его терорганов в части федеральных ООПТ за последние годы приобрела деструктивность, чего не было раньше, заявляю это, как ветеран системы природоохранных органов, как бывший начальник Управления ООПТ Росприроднадзора. И это при том, что сама миссия по проведению надзора на федеральных ООПТ, в том числе за деятельностью самих учреждений, представляется крайне важной. В свое время многократно приходилось проводить такие проверки, в том числе сложнейших территорий. Чего стоили проверки Кавказского заповедника в 1999 году, Тебердинского и Приокско-Террасного в 2003, Сочинского нацпарка в 2001 году, когда вскрывались масштабные многолетние упущения и принимались кадровые решения. Но никогда мы не цеплялись к мелочевке, не подходили к делу формально, не писали акт ради акта. И еще я помню времена, как мы, специалисты центрального аппарата Министерства, работающие с заповедниками и парками и представляющие их реальную специфику, проводили обучающий семинар с работниками наших терорганов по вопросам методологии проведения проверок заповедников и парков. Хочется видеть Росприроднадзор активно контролирующим сторонних природопользователей на территориях национальных парков, в охранных зонах, в федеральных заказниках. Думаю, что интересы развития заповедного дела требуют пересмотра взаимодействия Росприроднадзора с системой заповедников и парков в пользу конструктивизма, нацеленного на сохранение дикой природы.

Не могу не коснуться тематики природных пожаров на заповедных территориях. В рамках нашего совещания у нас будет отдельное обсуждение этой животрепещущей темы, а сейчас я бы хотел отметить следующее. Минувший сезон, ознаменованный лесопожарной катастрофой в Байкальском регионе, наглядно продемонстрировал не только ворох нерешаемых годами проблем, но и всю бессовестность одной тенденции последних лет – попытками публичной демонизации заповедников и национальных парков, охваченных пожарами. Послушать губернатора Иркутской области – и окажется, что главная причина пожарного бедствия – наличие на вверенной ему территории федерального парка и заповедника. Видимо, губернатор считал эту идею хорошим пиар-ходом в предвыборной кампании – но это его кампанию от провала не спасло. А вот выступает 17 августа Глава МЧС и заявляет: «Возгорания произошли в заказниках и национальных парках, это зоны ответственности Минприроды, часть пожаров возникла на землях лесного фонда». На тот момент общая площадь пожаров в заповедниках и парках региона с начала лета составляла 25 тысяч га. Это что – львиная доля площадей, пройденных пожарами в регионе, чтобы ставить заповедники и парки на первое место?

А чего стоят все эти поиски виноватых среди работников, лес охраняющих, словно нет климатического тренда, словно не было аномального лета, словно сухие грозы – выдумка разгильдяев-природоохранников, а не элементарное, из года в год повторяющееся в Прибайкалье явление. Вообще отрицание самого фактора сухих гроз граничит с мракобесием.

А сама стратегия и тактика тушения лесных пожаров на отдаленных труднодоступных участках горнотаежных заповедников и парков? Мы что– единственная страна мира, располагающая бореальными лесами? Но на подобных участках нацпарков Канады и Аляски пожары как правило не тушат, неужели тамошние спецы глупее нас? Там экономят ресурсы, там берегут людей, а мы знай бросаем Бе-200 на Баргузинский заповедник, увязая в чудовищной кредиторке, беспокоясь не о здравом смысле, а о том, что бы к нам претензий никто не предъявлял. Совершенно необходимо безотлагательно закрепить в лесном законодательстве возможность принятия природоохранными органами решений об отказе от тушения лесных пожаров на крупных труднодоступных участках заповедников и парков (да и вообще в защитных лесах) в конкретных определенных случаях.

Представляется весьма актуальным освоение, внедрение и нормативное регулирование практики профилактических отжигов, в первую очередь на подверженных растительным пожарам безлесых ландшафтах ряда наших заповедников и парков. Именно такая практика – основа пожарной профилактики во многих резерватах Австралии, США, Коста-Рики, Восточной Африки. А у нас и практики такой почти нет, и профессиональных навыков кот наплакал, мы все на минполосы уповаем, а потом сетуем, что Хинганский заповедник нам портит статистику в части площадей пожаров.

И еще об одном вопросе. Важная составляющая устойчивого развития заповедников и парков – преемственность поколений. Мы должны постоянно думать о том, кто придет нам на смену, откуда появится для работы на наших территориях толковая молодежь. И один из путей решения этой проблемы — работа с детьми мотивированными, проявляющими неподдельный интерес к исследовательской или природоохранной работе на заповедных территориях, всяческое содействие организациям, которые ведут такую работу. Речь идет о полевых практиках, научных экспедициях и ознакомительных выездах юннатских кружков, работе детских экологических клубов и школьных лесничеств. Именно в этих структурах могут и должны формироваться будущие заповедные кадры. Создатели по сути школы заповедного дела здесь, в Приморье, легендарные зоологи Капланов, Салмин, Бромлей, Шамыкин были не просто москвичами, связавшими в 30-х годах свою жизнь с Дальнем Востоком – все они были воспитанниками одного юннатского кружка. Сам я хорошо помню времена сорокалетней давности, когда мы – группа старшеклассников из биологической спецшколы самостоятельно списывались с заповедниками о возможности их посещения в дни каникул и неизменно получали положительные ответы. И уж тем более гарантированным было согласие заповедников принять группу юннатов по официальному обращению руководителей кружков. Но тогда и в Главохоте РСФСР, и в Главприроде, и в подведомственных им заповедниках никто не сомневался в важности этого дела, вне зависимости от связанной с ним небольшой головной боли. Так почему же сейчас для того, чтобы одному из лучших юннатских кружков Москвы попасть в Ростовский заповедник требуется отправлять из Министерства жесткую телеграмму, – иначе никак? Почему, для того, чтобы в заповеднике Утриш (пару лет назад) соизволили рассмотреть обращение кружка при Зоомузее МГУ, мне лично нужно было обращаться к директору заповедника? Хотелось бы считать эти примеры мелкими техническими недоразумениями, добавив, что на дальнейшие случаи проявления в таких вопросах пренебрежения, формализма, жлобства («а что мы с этого будем иметь?») – реакция будет острая.

Говоря о работе с детьми нельзя упускать из виду такой контингент, как дети самих работников заповедников и национальных парков. Вот уж где велика доля мотивированных детей! Лучшее свидетельство этому – присутствие в зале немалого числа основателей и продолжателей заповедных династий. Заслуживает доброго слова Астраханский заповедник, в августе текущего года проводивший полевую экошколу для детей сотрудников ряда заповедников и парков. Но я помню, как куда более многочисленный эколагерь, представленный немалым числом наших заповедников, с интереснейшей программой, проводился в 1999 году в Кавказском заповеднике. Стоит подумать о возрождении этой практики!

Уважаемые коллеги! Учитывая, что мы находимся на дальневосточной земле, я хотел бы закончить свое выступление словами, написанными 75 лет назад выдающимся деятелем заповедного дела, положившим свою жизнь на алтарь защиты живой природы Приморья, Львом Георгиевичем Каплановым:

«Наша почетная задача — сохранить дикого тигра на свободе в Сихотэ-Алинском заповеднике для грядущих поколений, как одно из величайших украшений природы. Пусть люди коммунистического общества наравне с величайшими достижениями техники будут видеть в горах Сихотэ-Алиня на снегу следы гигантских полосатых кошек».

Мне кажется, что эти строки можно считать наставлением для нашего профессионального сообщества, несущего ответственность за судьбу всей заповедной системы России – от Брянщины до Курил, от Кавказа до Таймыра.